Кого учит история. Высшее историческое образование в современных условиях: проблемы и перспективы

Начался август, а значит, скоро в высших учебных заведениях по всей стране завершится приемная кампания, после чего сотни тысяч молодых людей, с тревогой ожидавших появления своих фамилий в списках зачисленных, наконец, смогут вздохнуть с облегчением. Среди них есть немало тех, кто осознанно выбрал для себя историческое образование и рассчитывает в будущем связать жизнь с гуманитарной профессией. Отрадно, что из года в год количество таких абитуриентов не снижается, а с недавних пор, напротив, даже растет.

Недавним приказом Минобрнауки России Российское историческое общество и Федеральное архивное агентство были наделены полномочиями "центров ответственности" по Укрупненной группе специальностей и направлений подготовки "История и археология". Таким образом, уже с 2023 года распределение бюджетных мест на исторические специальности будет осуществляться с учетом мнения профессионального исторического сообщества. Отложенные последствия этого решения, на первый взгляд выглядящего сугубо "цеховым", выходят далеко за рамки профессиональной дискуссии. Система высшего исторического образования обеспечивает кадрами десятки академических институтов и высших учебных заведений, сотни музеев и архивов, тысячи библиотек и общественных организаций, которые, в свою очередь, формируют историческую идентичность миллионов россиян. Кроме того, историки работают в средствах массовой информации, трудятся на государственной и муниципальной службе. Талантливые профессионалы, окончившие исторические факультеты, есть и в рядах Службы внешней разведки. Поэтому хотел бы более подробно изложить свои взгляды на современное состояние и перспективы развития высшего исторического образования, обозначив при этом те задачи, которые станут приоритетными для Российского исторического общества.

Государствообразующее значение высшего исторического образования было впервые осмыслено в середине XVIII века. По утвержденному императрицей Елизаветой Петровной "Проекту организации Московского университета и гимназий", к созданию которого приложил руку Михаил Васильевич Ломоносов, среди предполагаемых к открытию кафедр первого российского вуза называлась и кафедра истории. Университетский устав 1804 года предписывал создание сразу трех исторических кафедр - "Всемирной истории, статистики и географии", "Истории, статистики и географии Российского государства", а также "Теории изящных искусств и археологии". Новая система высшего исторического образования стала приносить плоды уже полвека спустя, когда в России появились первые крупные ученые-историки, такие как Соловьёв и Ключевский, а научный подход к прошлому стал органичной частью национальной культуры.

По мере распространения грамотности потребность в специалистах с историческим образованием лишь росла. Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР "О преподавании гражданской истории в школах СССР" от 16 мая 1934 года были открыты первые исторические факультеты - в Московском и Ленинградском государственных университетах. Этим решением, принятым на самом высоком политическом уровне, был завершен процесс автономизации высшего исторического образования, прежде объединявшегося с филологической, философской или обществоведческой подготовкой.

На протяжении многих лет исторические факультеты и институты служили главными кузницами кадров для сфер народного образования и культуры Советского Союза. Замечу, что доля студентов, обучающихся на исторических специальностях, в начале 1980-х годов была в два с половиной раза выше, чем сегодня.

Такое снижение вызывает известную обеспокоенность, особенно на фоне массовой "оптимизации" исторических факультетов, которые в большинстве своем вновь вошли в состав более крупных университетских структур - институтов, объединенных факультетов и школ. Не спорю, что вопрос об автономии тех или иных подразделений является прерогативой руководства вузов и, безусловно, в каждом конкретном случае решался с учетом контекста. Однако в целом, как я уже не раз говорил, сложно рассуждать о повышении общественного внимания к истории, наблюдая при этом понижение статуса профильных учебно-научных структур в российских университетах.

Полагаю, что у людей, далеких от исторической науки, с ранних лет формируется неверное представление о том, какими навыками должен обладать выпускник истфака. В отличие от исторического образования в школе, призванного помочь освоить некий "культурный минимум" событий, имен и дат, высшее историческое образование нацелено на развитие аналитических навыков, наработку опыта критического осмысления информации. Будущий специалист-историк несколько лет учится налаживать "диалог" с источником, устанавливать степень его достоверности, выявлять путем сопоставления с другими источниками даже мельчайшие лакуны и неточности. При этом подчеркну, что "источник" в данном случае - своего рода переменная. В разных обстоятельствах на его месте может быть и архивный документ, и археологическая находка, и даже другой человек. Так что, владея навыками "исторической критики", грамотный выпускник истфака сможет добыть необходимые сведения практически в любой ситуации.

Основной целью исторической науки является поиск первопричин тех или иных социальных явлений, исследование их генеалогии. Не секрет, что со временем многие понятия меняют свое значение, а социальные институты приобретают прежде не свойственные им функции. Профессиональный историк способен фиксировать эти изменения, умеет отличать главное от второстепенного, видит движущие силы исторического процесса. С годами у него развивается особая интуиция, способность определять во множестве на первый взгляд случайных событий невидимые глазу закономерности. Такие компетенции нельзя свести к набору прикладных умений. Это особое мировоззрение, уникальная оптика мышления, востребованная в самых ответственных сферах человеческой деятельности.

Разумеется, при необходимости базовое историческое образование может быть "надстроено" более узкопрофильной магистратурой. Поэтому убежден, что бюджетных мест для историков у нас в стране должно быть больше. В перспективе - не меньше, чем выделяется на другие общественно-научные направления подготовки.

30 июня на общем собрании Российского исторического общества было принято решение о создании новой Комиссии РИО по вопросам высшего исторического образования. Ее первое заседание состоялось 30 июля под председательством члена Совета Общества, статс-секретаря - заместителя министра юстиции Российской Федерации Андрея Викторовича Логинова. Основной задачей новой структуры станет содействие Минобрнауки России в распределении контрольных цифр приема.

Здесь стоило бы сделать небольшое отступление от темы, чтобы подробнее рассказать о том, как в настоящее время выстраивается эта работа. После того как Минобрнауки России рассчитывает общий объем контрольных цифр приема на предстоящий учебный год, бюджетные места распределяются между Укрупненными группами специальностей и направлений подготовки (УГСН), то есть широкими предметными областями. На этом этапе свои предложения в установленном порядке вносят "центры ответственности" - как правило, крупные объединения работодателей или профильные федеральные органы исполнительной власти, владеющие информацией о потребностях рынка труда. Затем распределенные между УГСН бюджетные места повторно распределяются уже между субъектами Российской Федерации. Внести свои предложения в процессе формирования региональных квот по каждой УГСН могут не только "центры ответственности", но и руководство регионов.

После того как процесс распределения завершился, Минобрнауки России объявляет конкурс между вузами за распределение бюджетных мест в рамках ранее установленных квот. При оценке поступающих заявок учитывается целый набор показателей, включающий в себя успешность выпускников на рынке труда, публикационную активность преподавателей и научно-исследовательские достижения вуза. По идее, такая сбалансированная система должна давать объективные результаты, удовлетворяющие все заинтересованные стороны, однако из-за ее сложности иногда случаются сбои.

Взять, к примеру, так называемые "скачки" в объеме контрольных цифр приема. Имеются в виду случаи, когда вуз, получавший много бюджетных мест, "внезапно" не получает ни одного, а затем, уже через год, количество мест столь же "внезапно" восстанавливается до прежнего уровня. Нестабильность здесь плоха сама по себе, так как мешает планировать образовательный процесс, рассчитывать нагрузку и даже штатную численность преподавателей. Допускаю, что скачки обусловлены техническими ошибками. Вопрос лишь в том, как устранить этот человеческий фактор, обезопасив от неожиданностей и руководство вузов, и преподавателей, и, разумеется, абитуриентов.

Не менее серьезная проблема обнаруживается при анализе распределения контрольных цифр приема в региональном разрезе. Достаточно сказать, что на сегодняшний день полностью прекращена подготовка историков за счет средств федерального бюджета в Амурской, Брянской, Калужской и Смоленской областях, а также в Еврейской автономной области. Прозвучит громко, но по сути это означает лишь одно: если пустить дело на самотек, то уже в обозримой перспективе там будет некому поддерживать работу музеев, архивов и библиотек, развивать традиции местных научных школ, воспитывать следующие поколения специалистов-гуманитариев. Это серьезная угроза. Полагаю, что в деле обеспечения единства образовательного и культурного пространства России не может быть места узковедомственным или местническим интересам. Для нормализации этой ситуации всем - и федеральным органам исполнительной власти, и руководству регионов, и общественным организациям - необходимо объединить свои усилия.

Отдельно следует сказать о кадровом обеспечении школ. Сегодня - во всяком случае, в теории - предполагается, что выпускники вузов по специальности "История" не будут работать учителями. Будущих педагогов-историков готовят в рамках отдельного направления - "Педагогическое образование". Комиссии Российского исторического общества еще предстоит проанализировать ситуацию с региональным распределением контрольных цифр приема по соответствующей УГСН "Образование и педагогические науки", а затем посмотреть, сколько бюджетных мест по решению самих вузов направляются именно на подготовку учителей истории.

Полагаю, что в перспективе стоило бы подумать об оптимизации этой модели и, возможно, даже о переходе к подготовке и историков, и учителей истории в рамках одной УГСН. Это могло бы помочь студентам, желающим работать в школах, но не имеющим профильной педагогической подготовки, приобрести необходимые компетенции еще в процессе обучения на историческом факультете, а самим школам - получить дополнительный приток молодых и мотивированных профессионалов высокого класса.

Повторюсь, что планирование контрольных цифр приема на исторические специальности следует увязывать с перспективами трудоустройства выпускников, а кроме того - с качеством их подготовки. Не секрет, что уровень преподавания истории серьезно разнится от вуза к вузу. Устранению наиболее глубоких дисбалансов призвано помочь введение сетевых образовательных программ с участием ведущих столичных университетов и академических институтов. В этом смысле у дистанта, уже успевшего стать новой реальностью большинства российских университетов, помимо известных издержек есть и преимущества.

Считаю правильным и более глубокую интеграцию исторических курсов в смежные направления подготовки, такие как политология или регионоведение. Традиционно регионоведы специализировались на изучении международных отношений, однако сейчас, как мне кажется, пришло время сделать акцент на изучении российских макрорегионов. Всюду - и на государственной службе, и в бизнесе - есть незакрытая потребность в специалистах с комплексным пониманием истории, географии и экономики различных частей нашей страны. Подготовка таких профессионалов должна вестись параллельно с усилением преподавания региональной истории в школе, ее синхронизацией с курсом отечественной истории. Рассчитываю, что эти комплексные усилия принесут хорошие результаты как с позиций улучшения качества регионального управления, так и с точки зрения повышения уровня исторической грамотности наших граждан.

В целом все перечисленные меры, планируемые по линии Российского исторического общества, призваны сделать высшее историческое образование более качественным и равнодоступным во всех регионах страны. Мы руководствуемся тем, что каждый молодой человек, стремящийся стать дипломированным историком, вправе реализовать себя и принести России пользу на этом профессиональном поприще.

С.Е. Нарышкин

Статья Председателя Российского исторического общества
в газете «Российская газета» (№172, 2021)