Равдина Татьяна Владимировна
1919–1991
Учёные звание/степень; должность и место работы
Кандидат исторических наук, научный сотрудник ИА АН СССР
Участие в Великой Отечественной войне
Военно-морской флот.
Медсестра Военно-морского госпиталя, Ладожская военная флотилия.
Ленинградский фронт
Награды
Медаль «За боевые заслуги»
Медаль «За оборону Ленинграда»
Боевой путь, личные воспоминания
В июле-августе 1941 г. прошла курсы медсестер Российского Общества Красного креста при 1-м Медицинском институте. Получила диплом медсестры военного времени и встала на учет в Бауманский военкомат. 17 сентября 1941 г. призвана на службу в военно-морской флот.
До 1 сентября 1942 г. – медсестра в военно-морском госпитале в г. Кирове. Затем, по рапорту была направлена в осажденный Ленинград, распределена в военно-морской порт Кобона на Дороге жизни. Работала в Маневренно-хирургической группе Ладожской военной флотилии, в условиях постоянных бомбежек. В июле-августе 1943 г. МХГ находилась на передовой на Невской Дубровке. Получила медаль "За оборону Ленинграда".
В июне 1944 г. принимала участие на корабле Ханси в десантной морской операции на финский берег Ладожского озера. Награждена медалью "За боевые заслуги".
С октября І944 г. когда флотилия перебазировалась на Балтику, работала в Военно-морском госпитале в г. Риге.
В июле 1945 г. демобилизовалась, восстановилась на Истфаке МГУ, который окончила в 1946 г.
Из воспоминаний Тамары Владимировны:
«На Ленинградский фронт я попала в сентябре 1942 г. и стала работать медсестрой в военно-морском порту Кобона. Этот порт стоял на Дороге жизни, осуществлявшей перевозки в осажденный Ленинград. Все службы порта находились под землей: склады, судоремонтные мастерские, камбуз и столовая рабочей роты. Даже гауптвахта была глубоко под землёй (знаю по личному опыту). В деревне Леднево недалеко от порта в здании деревенской школы размещался стационар. Мы устроили здесь приемную, перевязочную, операционную. В бывших классах находились палаты для раненых. Электричества не было, вечерами и ночью работали при керосиновых лампах, и только в редчайших случаях порт запускал движок и давал нам свет.
30 октября 1942 г. немецким бомбардировщикам удалось прорваться сквозь ПВО, и до 10 ноября порт страшно бомбили. Особенно адски и пунктуально бомбили нас 7 и 8 ноября. У нас уже было много тяжелораненых, они переполняли две наши палаты и даже приемную, от раненых нельзя было отойти. 7 ноября бомбили весь световой день: вечер и до полночи мы обрабатывали раненых, затем не дежурные сёстры ушли. Ночь я с лампой в руках обходила по очереди раненых: не промокла ли где повязка, не ослаб ли пульс, не помирает ли. Осмотрев последнего, я опять начинала обход с первого, так как раненых было несколько десятков и времени на такой осмотр уходило много. У раненого кочегара Сычева почти исчез пульс, нос стал заостряться. Пришлось мне разбудить хирурга, и мы срочно влили раненому кровезамещающий и противошоковый растворы, но все это помогло только на время. Тогда Анатолий Васильевич решительно сказал, что Сычеву нужно влить кровь. Консервированной крови у нас не было, и я предложила свою, поскольку у меня универсальная группа крови. Я села на табурет в перевязочной, санитарка туго затянула мне жгутом левую руку выше локтя, вена вздулась, и хирург через иглу-трубочку быстро заполнил стакан моей кровью. Локоть мне забинтовали, затем мы пошли с кровью в палату и втроем влили Сычеву через такую иглу мою кровь из стакана. У раненого наступило стойкое улучшение, через месяц он вместе с другими был благополучно эвакуирован в тыл.»
(Из сборника воспоминаний «Археологи на войне: воспоминания ветеранов Великой Отечественной войны», ред. Матюшин Г.Н.. – М., 1990. – 79 с.)