Три вопроса ученому: интервью с Николаем Андреевичем Макаровым ко Дню российской науки
С какими итогами Институт археологии РАН встречает День российской науки? Какие события, открытия смежных наук, изменения в социуме позволили получить наиболее важные научные результаты исследований Института археологии РАН на сегодняшний день?
Николай Андреевич Макаров:
Самое главное изменение, определяющее состояние российской археологии сегодня – это огромный, лавинообразный приток новых материалов. Мы получаем их, в том числе, благодаря зафиксированному в нашем законодательстве ответственному отношению к сохранению наследия. И это огромное достижение: в ходе спасательных раскопок в руки ученых попадает огромное количество того, что раньше разрушалось, уходило под строительные котлованы. Росту материалов способствует и современное техническое сопровождение археологии, например, использование металлодетекторов для сбора мелких предметов, которые раньше при раскопках оставались в отвалах, или выявление погребений с использованием геофизической разведки. Новгородский Воздвиженский клад, поле Судбищенской битвы, могильник Фронтовое в Крыму – это примеры настоящих археологических жемчужин последних лет.
Но у этого успеха есть и другая сторона: необходимо превратить эти материалы в историческую картину. За разрозненными находками в археологии должно стоять новое знание о больших и малых явлениях прошлого. Чтобы конвертировать знание об отдельных предметах или памятниках в развернутое историческое полотно, требуется широкий, полный охват материала. Информационная система «Археологические памятники России», созданная в Институте археологии, обеспечивает навигацию, дает ориентиры, но не решает задач полной систематизации и содержательного анализа новых данных.
Сейчас в издательстве «Наука» готов к выходу первый том «Истории России», представляющий по сути археологическую историю Северной Евразии, от каменного века до Средневековья. Выходит немало фундаментальных изданий по отдельным древним культурам и памятникам. Но далеко не все новые материалы оказываются вовлечены в дальнейшую исследовательскую работу. Чаще мы отбираем для углубленных исследований и публикаций отдельные яркие находки, и многое остается неохваченным – не хватает рук, голов, IT-сопровождения, и разрыв между объемом материала и нашими обобщающими публикациями нарастает.
Эта проблема существовала в археологии всегда, но сейчас она предельно обострена. Археология по своей природе – довольно медленная наука. Археологические исследования, в том числе и кабинетные, требуют времени, а ритм современной жизни и медийный формат требуют новостей в режиме телеграм-канала. В этой ситуации появляются риски публикации сырого материала, поспешных выводов. Но, с другой стороны, этот ритм подстегивает, не дает откладывать на будущее обработку и интерпретацию новых находок.
Ваши исследовательские задачи последних лет связаны с Суздальским Опольем. Итогом 20-летнего изучения этого региона стала вышедшая год назад книга «Археология Суздальской земли». Это окончательный итог или только небольшая часть исследований?
Николай Андреевич Макаров:
Суздальское Ополье, как и Новгород – это огромный сгусток археологических материалов, который можно изучать бесконечно. Это огромное окно в русское средневековье. В «Археологию Суздальской земли» не вошли полевые материалы, полученные после 2019 г. А 2019 г. был во многом поворотным в наших полевых работах: мы научились находить могильники с утраченными курганными насыпями, исключительно важные для понимания исторической ситуации X–XI вв. Они отражают становление Северо-Восточной Руси, облик ее социальной элиты. Мы смогли исследовать раскопками и документировать на качественно новом уровне погребения древнерусской знати эпохи Ярослава Мудрого и его преемников. В наших планах – продолжение раскопок, дальнейшее изучение и осмысление новых материалов.
Археолог всегда разрывается между привязанностью к тем территориям, которые уже знакомы, потенциал которых уже очевиден, и желанием продвинуться туда, где работы еще не велись. Сейчас представляется актуальной реконструкция общей археологической картины Северо-Восточной Руси, большой Суздальской земли, простиравшейся в XII в. от Оки до Белоозера и верховьев Северной Двины. Может ли археология дать ответ на вопрос, почему эти территории с причудливым географическим контуром оказались интегрированы в целостное политическое и культурное образование? Это большая исследовательская задача, которая может потребовать точечных полевых работ в различных районах Северо-Восточной Руси, но прежде всего – обобщения материалов, уже накопленных за последние десятилетия, в том числе и Суздальской экспедицией.
Результаты работы археологов как специалистов, связанных с материальной культурой, всегда наглядны: это не только научные публикации, но и зримые вещи, доступные взгляду непрофессионала – отреставрированные предметы, музейные экспозиции. Какими, как вы полагаете, должны быть идеальные музеи археологических находок? Что уже сделано для создания археологических музеев будущего?
Николай Андреевич Макаров:
Существует большой разрыв между материалами, накопленными археологией за последние десятилетия, и их музейной презентацией. В нашей стране археологических музеев и экспозиций значительно меньше, чем требуется для создания зримой картины прошлого. Институт археологии РАН был инициатором создания многих археологических музеев-заповедников, начиная с 1940–1950 гг., с создания Болгарского историко-архитектурного заповедника и музея-заповедника «Старая Рязань». Пятнадцать лет назад Институт начал разговор о необходимости создания археологических фондохранилищ, без которых невозможно ни сохранение растущих коллекций, ни экспонирование новых находок. Эта идея сейчас реализуется в Великом Новгороде, я надеюсь, они появятся и в других музеях.
Сеть археологических музеев и экспозиций, безусловно, должна быть расширена, в том числе за счет ландшафтных археологических парков, соответствующих современным познавательным запросам, стилю жизни и характеру памятников на территории нашей страны. По сути, именно такими парками являются сегодня Старая Рязань и Гнездово. Один из новых парков проектируется в настоящее время в Суздале на месте Мжарского некрополя XI–XII вв., исследования которого были начаты в XIX в. Алексеем Сергеевичем Уваровым и продолжены в 1970-х гг. экспедицией ИА РАН под руководством Марии Владимировны Седовой. Планируется, что в парке будут частично восстановлены курганы и создана экспозиция, рассказывающая о курганном обряде и средневековых древностях Суздальского Ополья. Это новый проект Владимиро-Суздальского музея-заповедника, в основе которого лежат предложения Института археологии РАН. Этот же музей проектирует археологический парк на месте всемирно знаменитой Сунгирской палеолитической стоянки, в дополнение к прекрасной выставке «Сунгирь. Верхний палеолит в центре Русской равнины», развернутой во Владимире.
Я надеюсь, что будут музеефицированы и остатки византийского храма в Веселом (Сочи), открытые экспедицией Института 15 лет назад. Для сохранения этого храма были изменены проекты подъездных путей к олимпийским объектам. Сейчас храм находится на федеральной территории «Сириус». Остатки храма – уникальное свидетельство византийского культурного присутствия в этой части Северного Причерноморья.
Для полноценного сохранения и музейной презентации наследия средневековой Руси исключительно важно сохранение деревянных построек из влажного слоя городов, прежде всего, из раскопок Великого Новгорода. Это яркая составляющая материального мира русского средневековья, сохранение которой до недавнего времени считалось технически невозможным. Сейчас пилотный проект консервации деревянных построек из Новгорода начат совместно Новгородским государственным университетом и Институтом археологии РАН при участии НИЦ «Курчатовский институт». Демонстрация остатков деревянных новгородских построек позволит представить реальную городскую среду, ее основные элементы, облик городских усадеб, который на короткое время открывается в момент раскопок. До последнего времени считалось, что консервация дерева – это очень дорогой и длительный процесс, практически нереализуемый в наших условиях. Но удачный пример создания музея археологического дерева в Свияжске (Татарстан) показал, что это вполне посильная задача. Глобальное потепление сильно влияет на сохранность дерева в культурном слое. Остатки дерева, которые сейчас расчищают в процессе раскопок, сохранились намного хуже, чем постройки, открытые 20–30 лет назад, и в перспективе мы можем эти постройки потерять. Сейчас мы делаем только первые шаги, и дальнейшее развитие проекта зависит от того, насколько удачными они окажутся.
