1) Фонд Прусского Культурного Наследия (Германия),

3) Мюнхенский университет Людвига-Максимилиана (Германия)

Степные районы Центрального Предкавказья, расположенные на территории Ставропольского края, насчитывают тысячи курганов раннего железного века, сооруженных носителями скифской культурно-исторической общности. Более сотни таких курганов, благодаря их внушительным размерам, могут быть обозначены как большие курганы ранней кочевой элиты [Gass, 2011. S. 59]. Несмотря на столь большую концентрацию памятников, лишь малая их часть была археологически исследована, и почти все изученные большие курганы располагались в западной половине Ставрополья [Владимиров, 1902; Маслов, Петренко, 1998; Petrenko, 2006; Канторович и др., 2007; Петренко, Маслов, 2008]. Начиная с 2012 г., в рамках совместных российско-германских исследований при финансовой поддержке научно-исследовательского центра TOPOI (программа B-2-4, Берлин) в Ставропольском крае велось изучение могильников раннего железного века с большими курганами с применением геофизических методов.

В ходе подготовительной работы было выявлено, что курганные могильники скифского времени в восточной половине края практически не изучались, и при общей площади Ставрополья в 66 000 кв. км, восточная половина может оцениваться как белое пятно скифской археологии Центрального Предкавказья. Письменные источники античности повествуют о важном значении Предкавказья в «скифской истории» как исходного пункта завоевательных походов племен древних кочевников в VII в. до н.э. в Переднюю Азию [Геродот I, 103-106]. Таким образом, Центральное Предкавказье занимало в период раннего железного века значительное стратегическое положение. Практически полное отсутствие информации о начале и развитии скифской культуры в восточной части Ставропольского края и послужило отправной точкой для начала проведения здесь археолого-геофизических исследований.

Можно выделить несколько наиболее значимых вопросов, определявших программу изучения края:

Насколько интенсивно была вовлечена восточная половина Центрального Предкавказья в контактную зону древних кочевников евразийских степей раннего железного века, протянувшуюся от Южной Сибири на востоке до среднего течения Дуная на западе? Какую роль при этом играло Предкавказье? Какой погребально-поминальный ритуал доминировал в эпоху раннего железного века на данной территории и какими архитектурными конструкциями или конструкциями ритуального характера он проявлялся как на самих скифских курганах, так и на территории всего могильника?

Ответы и уточнения на первые вопросы можно получить лишь при проведении интенсивных полевых археологических исследований в регионе. Значительное количество качественно новой информации об общей структуре могильника и индивидуальном значении каждой из составляющих его конструкций позволяет получить, в дополнение к исследованию самого кургана и находок из него, изучение пространства вокруг кургана, так называемой периферии большого кургана [Nagler, 2013. S. 618]. Именно на периферии курганов встречается большое количество следов, связанных с проведением сложных и многоступенчатых погребально-поминальных ритуалов, практиковавшихся носителями скифской культурно-исторической общности. Так, при целенаправленном исследовании периферии больших скифских и сакских курганов степного пояса Евразии на околокурганном пространстве были выявлены и зафиксированы подзахоронения людей и животных, жертвенники, клады, остатки поминальных тризн и следы архитектурных конструкций (см. например курган Аржан 2 в Южной Сибири - [Čugunov et al., 2010]; могильники Жоан Тобе и Тёрт-Оба в Юго-Восточном и Западном Казахстане – [Самашев и др., 2009; Гасс, 2011. С. 67-68; Fassbinder et. al., 2013]; могильник Виноградный-1 на Северном Кавказе – [Белинский и др., 2014. С. 84. Рис. 1; Гасс и др., 2014. С. 140-141]; Александропольский курган в Украине – [Полин, Дараган, 2010]).

Возможность ответить на последний из сформулированных нами вопросов возникает при тщательном изучении периферии больших курганов на скифских некрополях. Наряду с анализом топографии могильников и фиксацией видимых на поверхности конструкций, расположенных вокруг больших курганов, таких как рвы, валы или каменные кольца, значительное количество новой информации о других сооружениях на периферии кургана, не видимых на современной поверхности, можно получить за довольно короткий срок времени, применяя методы геофизических исследований, таких, как например, измерение поверхности некрополя магнитометром.

Геофизические исследования. Для пространственного измерения археологических памятников применяется, в основном, три различных метода геофизического исследования. Речь идет о применении георадара, исследования электрического сопротивления почв и измерения почвы магнитометром. Обе первые перечисленные методики относятся к так называемым активным методам геофизических измерений: в почву посылается электромагнитный или электрический сигнал и тем самым измеряется либо отражение, либо электрическое сопротивление грунта. Но оба эти метода находятся в сильной зависимости от внешних погодно-климатических условий. Электромагнитные волны георадара, посылаемые в почву, задерживаются или сильно притормаживаются, когда достигают глиносодержащих слоев почвы, глины или суглинка. Таким образом, электромагнитные волны достигают лишь в редких случаях больших глубин. Изменение электросопротивления в значительной степени зависит от различной проводимости тока разными слоями почв, имеющих свои собственные физические характеристики. Применение подобного метода наиболее эффективно при поисках остатков стен или каменных конструкций, находящихся под землей.

Измерения магнитометром относятся к разряду пассивных методов геофизических исследований. При этом измеряется интенсивность и направление магнитного поля Земли приблизительно в 30 см над современной поверхностью. Все изменения в почве, вызванные различной человеческой деятельностью, фиксируются как нарушение единого почвенного слоя и записываются магнитометром как аномалии. При составлении итоговой магнитограммы необходимо рассчитать и вычесть естественно-природные временные вариации актуального магнитного поля Земли. Все современные разрушения почвы технического характера, трубопроводы, столбы и линии электропередачи, железосодержащий мусор или проезжающие мимо автомобили создают определенный фон помех, который хотя и можно свести к минимуму, но окончательно вывести его с магнитограммы нельзя. Таким образом, все перечисленные факторы нарушения сигнала приводят к ухудшению качества магнитограммы.

Для измерения могильников с большими курганами в целинных степях лучше всего подходит, с нашей точки зрения, цезиевый магнитометр. Данный прибор в состоянии производить до 10 измерений сигнала в секунду при чувствительности в ±10 пТл. При этом цезиевый магнитометр не чувствителен к изменениям горизонта плоскости, т.е. качество сигнала и измерений не меняется с изменением поверхности от горизонтальной к наклонной и наоборот, чего не избежать при съемке пространства вокруг курганов, а затем как их пологих, так и крутых склонов. Применение на цезиевом магнитометре двойных сенсоров конфигурации вариометра позволяет охватывать и измерять большие площади за относительно короткий срок с высокой точностью даже на пересеченной местности [Fassbinder, 2009].

Археологические результаты. Исходя из перечисленных характеристик различных методов геофизических исследований, мы остановились на измерениях уровня намагниченности почв цезиевым магнитометром при изучении периферии больших скифских курганов Центрального Предкавказья. Интересная и качественно новая информация была получена нами при археолого-геофизических исследованиях периферии курганов могильника Зункарь-2, расположенного в восточной половине Ставропольского края, в так называемой Ногайской степи, на границе с «песками» [1]. Могильник Зункарь-2 располагается на небольшой возвышенности, образующей своеобразный мыс, расположенный по линии север-юг с заострением в южной его части (рис. 1). Таким образом, в период весенних паводков вся территория некрополя оставалась незатопляемой. Могильник Зункарь-2 состоит из трех курганных цепей, повторяющих ориентацию мыса по линии север-юг (рис. 2). Каждая из цепей насчитывает от трех до пяти курганов. Самые большие курганы могильника, достигающие в высоту от 2,5 м до 5,5 м, образуют среднюю цепь могильника. При этом самый большой курган расположен в северной части цепи. Все последующие курганы меньше, причем, чем южнее курган, тем он меньше своего северного соседа. Все большие курганы имеют в плане округлую форму при полусферической насыпи с уплощенной вершиной. Склоны больших курганов неравномерны: тогда как склоны по трем сторонам света, как правило, довольно крутые, южный склон оказывается более пологим. Севернее основной группы курганов располагается пашня, и, за исключением четырех видимых там на поверхности снивелированных насыпей, нельзя не допускать бóльшего количества курганов, уже полностью уничтоженных плугом. В противовес сильно измененной северной части могильника, южная часть оказалась не затронутой человеческой деятельностью в последующие после строительства курганов столетия. Она находится в степи, на целине. При первичном визуальном осмотре могильника фиксировались лишь большие курганы, распаханные в поле на северной половине могильника (рис. 3), два малых кургана в восточной цепи и каменная вымостка с южной стороны одного из больших курганов восточной цепи, размером на поверхности 1,5 (2,0) × 1,0 м и ориентированная по линии запад-восток.

Так как через северную часть могильника проходит в дополнение ко всему высоковольтная ЛЭП, вызывающая большие помехи сигнала магнитометра, было решено проводить измерения на южной, наилучшим образом сохранившейся половине некрополя.

Магнитограмма изученной части могильника показала наличие рва вокруг каждого большого кургана, а также присутствие курганов малых размеров, не видимых на современной поверхности. Кроме этого в межкурганном пространстве фиксировались единичные ямы и подпрямоугольные конструкции с закругленными углами периферии больших курганов в южном и юго-западном секторах околокурганного пространства (рис. 4, 5). Наибольший интерес вызвали подпрямоугольные конструкции, достигающие размеров 10 × 15 м или 10 × 20 м, расположенные южнее или юго-западнее курганов. Все эти конструкции были ориентированы по линии ЗСЗ-ВЮВ. Подобные конструкции на могильниках скифского времени были выявлены на Северном Кавказе впервые, хотя аналогичные им были найдены и частично изучены в 2011 г. у с. Жиренкопа Актюбинской области в Западном Казахстане, на границе с Оренбургской областью на могильниках Тёрт-Оба (рис. 6, 7; см. также [Fassbinder et al., 2013. P. 51, 54. Fig. 3]) и Бесоба.

Исследования могильника Тёрт-Оба проходили в рамках совместной Казахстано-Германской экспедиции, под руководством З. Самашева с казахстанской и Г. Парцингера с немецкой стороны. Перед проведением раскопок сакский некрополь Тёрт-Оба изучался с применением цезиевого магнитометра, и южнее каждого из четырех больших курганов, расположенных цепью по линии запад-восток, были выявлены аналогичные подпрямоугольные конструкции с закругленными углами, находящиеся на периферии кургана. Разница западноказахстанских и северокавказских конструкций заключается лишь в их размерах и ориентировке. В то время как в Западном Казахстане подобные конструкции периферии составляли около 10 × 40 м и были ориентированы по линии север-юг, аналогичные им конструкции около курганов в Ногайской степи были меньшего размера, с ориентировкой запад-восток. Таким образом, подпрямоугольные конструкции периферии больших курганов Западного Казахстана (на примере могильника Тёрт-Оба) сооружались торцевой стороной к кургану, а в восточных регионах Центрального Предкавказья (могильник Зункарь-2) – длинной стороной к кургану. Магнитный сигнал конструкций в обоих регионах был абсолютно идентичным. Подобный сигнал дают перемешанные слои, содержащие чернозем, обогащенные золой и древесным углем.

Для определения характера конструкций, обнаруженных на некрополе Тёрт-Оба, одна из них была полностью раскопана (рис. 8). Речь идет о подпрямоугольном сооружении с закругленными углами южнее самого восточного кургана в цепи (курган 1), получившим рабочую нумерацию объект 4 (результаты раскопок находятся в подготовке к печати). В процессе изучения объекта 4 удалось установить, что он представлял собой ритуальную площадку погребально-поминального культа, сооруженную для проведения поминок и жертвоприношений.

Объект 4 могильника Тёрт-Оба размером 39 × 13 м проявлялся на современной поверхности как незначительное подпрямоугольное возвышение. Собой он представлял ров глубиной от 1,0 до 1,8 м и шириной по дну 1,0 м. В центральной части длинной стороны и в северо-западном углу рва встречались кости животных, уложенные в определенном порядке. В заполнении рва находились следы золы и пережженного древесного угля. После краткосрочного использования рва ритуальной конструкции он был засыпан смесью гумусосодержащих слоев с материковой глиной. Отсутствие какого-либо мусора и наличие выложенных комплексов из костей животных приводят к мысли о ритуальном характере использования данной конструкции, связанном с циклом погребальных церемоний древних кочевников скифо-сакской культурно-исторической общности. Данная ритуальная площадка может рассматриваться как единовременная конструкция с самим курганом. Проведенный в Познаньской лаборатории (Польша) радиокарбонный анализ костей животных из рва позволил установить временной интервал данных жертвоприношений в рамках VII-V вв. до н.э. (Poz-45070: [2445±35BP] 2 σ-интервал 760-680 BC (22,9% вероятности); 670-610 BC (12,4% вероятности); 600-400 BC (60,1% вероятности). Poz-45072: [2440±40BP] 2 σ-интервал 760-680 BC (21,6% вероятности); 670-610 BC (12,1% вероятности); 600-400 BC (61,7% вероятности)), что соответствует раннесакскому и сакскому этапам раннего железного века в Казахстане.

Являются ли подобные подпрямоугольные конструкции, выявленные на могильнике Зункарь-2 также единовременными с курганом сооружениями, однозначно сказать пока мы не можем. Также мы не можем определенно заявлять и о характере выявленных конструкций, так как ни закладывания поисковых шурфов, ни раскопок здесь пока не производилось. Но общее месторасположение в системе периферии большого кургана, схожесть форм в плане и одинаковый сигнал, выявленный магнитосъемкой, наводят на мысль об определенной схожести религиозных представлений и практиковавшихся погребально-поминальных ритуалов среди древних кочевников раннего железного века, как в западноказахстанской, так и в Ногайской степи.

Доисследования могильника, проводимые в апреле 2015 г., показали при наличие другого, более мелкого травяного покрова степи, по сравнению с предыдущим годом, что данные конструкции могут также читаться на современной поверхности визуально и проявляют себя как углубления по ходу рва и возвышения в центральной части. Опираясь на результаты геофизического обследования 2014 г., нами целенаправленно осматривались данные участки могильника, и после визуальной их фиксации некрополь Зункарь-2 был полностью дополнительно осмотрен. При осмотре удалось установить, что подобные конструкции встречаются в юго-западном или северо-западном секторах всех больших курганов могильника (рис. 9). Из вновь выявленных новых конструкций особый интерес вызвало сооружение северо-восточнее одного из больших курганов северной половины могильника, обозначенное нами как объект 2 (рис. 2), где из-за линии ЛЭП сплошная съемка ввиду сильной помехи сигнала была невозможна. Выявленная визуально структура ориентирована по оси запад-восток. Ее размеры достигали 8 × 7,5 м. Магнитограмма показала дополнительно наличие кострища в западной части рва и его разрыв в восточной, что можно рассматривать как определенный вход на ритуальную площадку (рис. 10). Стоит также отметить, что аналогичные конструкции на близлежащих могильниках с большими курганами ни визуально, ни после зондирования цезиевым магнитометром выявлены не были.

Все наши исследования и в Казахстане, и на Кавказе привнесли дополнительный аргумент к предположению ряда исследователей о продвижении и распространении скифской (скифо-сакской) культуры (культурно-исторической общности) с востока на запад, которое мы полностью поддерживаем. Согласно этой идее, «скифская культура» зарождается в IX – VIII вв. до н.э. в Южной Сибири (наиболее древний известный науке скифский курган - Аржан 1, Республика Тыва) и на протяжении конца VIII – VII вв. до н.э. распространяется через Среднюю Азию (Казахстан) и южно-уральские степи до Северного Кавказа, южно-русских и украинских степей Нижнего Днепра, и далее на запад вплоть до Карпатских гор [Мозолевский, Полин, 2005. С. 19-20, 207-211, 411-412; Алексеев, Рябкова, 2010; Маслов, 2011. С. 51; Parzinger, 2013. S. 539]. Исследованные нами подпрямоугольные структуры периферии больших курганов как на могильнике Тёрт-Оба (Западный Казахстан), так и на могильнике Зункарь-2 (восточная половина Центрального Предкавказья) не являются ни остатками архитектурных сооружений, ни подзахоронениями, хотя и играют значительную роль как один из составных элементов погребально-поминальной практики древних кочевников. Огороженное рвом пространство несомненно носило культовый характер, о чем свидетельствуют кости животных, оставшиеся от жертвоприношений.

Опираясь на наше предположение и учитывая определенную долю схожести конструкций Тёрт-Обы и Зункаря-2, выявленных в ходе археолого-геофизических исследований, можно убедительно представить существование одинаковых принципов и приемов в проведении определенных культовых церемоний погребально-поминального цикла в двух регионах, удаленных друг от друга на 1000-1200 км, с населением, ведущим не только схожий образ жизни, но и имеющим общие миропредставление и миропонимание, и, соответственно, исходя из этого, схожие религиозно-ритуальные и культовые представления, находящие свое отражение в общности форм предметов и конструкций, необходимых для проведения того или иного ритуала. При проведении данных исследований нами был выявлен новый тип конструкции периферии большого кургана, ранее науке неизвестный. Схожесть форм на двух могильниках, находящихся на расстоянии друг от друга, может свидетельствовать о культурном контакте между Средней Азией и Кавказом или же о продвижении определенной идеи в ту или иную сторону. Высказанное предположение необходимо рассматривать лишь гипотетически, до тех пор, пока могильники не будут полностью междисциплинарно исследованы или же не появятся новые параллели и аналогии, как в регионах между указанными нами крайними точками, так и за их пределами.

Литература

Алексеев А.Ю., Рябкова Т.В., 2010. Скифы // Античное наследие Кубани. Т. 1 / Отв. ред. Г.М. Бонгард-Левин, В.Д. Кузнецов. М.: Наука. С. 236-259. назад

Белинский А.Б., Парцингер Г., Гасс А., Фассбиндер Й., 2014. Исследования больших курганов эпохи раннего железного века Северного Кавказа и их периферии с применением магнитометрии // Труды IV (XX) Всероссийского археологического съезда в Казани 2014 г. Т. 2 / Отв. ред.: А.Г. Ситдиков, Н.А. Макаров, А.П. Деревянко. Казань: Отечество. С. 83–87. назад

Владимиров И.А., 1902. Ставропольская губерния // Отчет Императорской Археологической комиссии за 1900 год. СПб. С. 49–53. назад

Гасс А., 2011. К проблеме изучения памятников раннего железного века Юго-Восточного Семиречья в свете данных геоархеологических исследований // Археология, этнография и антропология Евразии. № 3 (47). С. 57-69. назад

Гасс А., Фассбиндер Й., Белинский А., Парцингер Г., 2014. Исследования периферии больших курганов РЖВ Северного Кавказа с применением магнитометрии // Е.И. Крупнов и развитие археологии Северного Кавказа. XXVIII Крупновские чтения. Материалы Международной научной конференции. Москва, 21-25 апреля 2014 г. Москва, 21-25 апреля 2014 г. / Отв. ред. Д.С. Коробов. М.: ИА РАН. С. 139-142. назад

Геродот, 2009. История / Пер. Г.А. Стратановского. М.: Аст. 672 с. назад

Канторович А.Р., Петренко В.Г., Маслов В.Е., 2007. Раскопки кургана раннескифской эпохи у г. Новопавловска (предварительная публикация) // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. VII. Археология, палеоантропология, краеведение, музееведение / Гл. ред. А.Б. Белинский. М.: Памятники исторической мысли. С. 168-207. назад

Маслов В.Е., 2011. К вопросу о происхождении курганов с «шатровым» перекрытием на Северном Кавказе // Переход от эпохи бронзы к эпохе железа в Северной Евразии. Материалы круглого стола 23-24 июня 2011 года / Отв. ред. А. Ю. Алексеев, В.А. Алекшин, В.С. Бочкарев. СПб.: ИИМК РАН; ГЭ. С. 49-53. назад

Маслов В.Е., Петренко В.Г., 1998. Курган № 12 могильника Новозаведенное II // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. I. Археология / Гл. ред. А.Б. Белинский. Ставрополь: ГУП «Наследие». С. 210-227. назад

Мозолевский Б.Н., Полин С.В., 2005. Курганы скифского Герроса IV в. до н.э. Киев: ИД «Стилос». 599 с. назад

Петренко В.Г., Маслов В.Е., 2008. Исследования Новозаведенского II могильника // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. VIII. Крупновские чтения 1971-2006 / Гл. ред. А.Б. Белинский. М.: Памятники исторической мысли. С. 584-588. назад

Полин С.В., Дараган М.Н., 2010. Работы на Александропольском кургане в 2008 г. // ΣYMBOLA 1. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия / Отв. ред. А.А. Масленников, Н.А. Гаврилюк, А.А. Завойкин. М.: Триумф принт. С. 187-205. назад

Самашев З., Наглер А., Парцингер Г., Наврот М., 2009. Совместные германо-казахстанские исследования больших сакских курганов Семиречья // Пятая кубанская археологическая конференция. Материалы конференции / Отв. ред. И.И. Марченко. Краснодар: Кубанский государственный университет. C. 350–352. назад

Čugunov K.V., Parzinger H., Nagler A., 2010. Der skythenzeitliche Fürstenkurgan Arzan 2 in Tuva. Mainz am Rhein: Verlag Philipp von Zabern. 495 S. (Archäologie in Eurasien; 26. Steppenvölker Eurasiens; 3). назад

Fassbinder J.W.E., 2009. Geophysikalische Prospektionsmethoden - Chancen für das archäologische Erbe // Tocare - Non Tocare, ICOMOS, Hefte des Deutschen Nationalkomitees. Vol. 47 / Ed. by E. Emmerling. München: Siegl. P. 10-32. назад

Fassbinder J.W.E., Gorka T.H., Nagler A., Chemyakina M.A., Molodin V.I., 2013. Prospecting of Kurgans by magnetometry: case studies from Kazakhstan, Siberia and North-Caucasus // Виртуальная археология (неразрушающие методы исследований, моделирование, реконструкции). Материалы Первой Международной конференции, состоявшейся в Государственном Эрмитаже 4-6 июня 2012 г. / Науч. ред. Д.Ю. Гук. СПб.: ГЭ. P. 50-57. назад

Gass A., 2011. Early Iron Age Burials in Southeastern Zhetysu: The Geoarchaeological Evidence // Archaeology, Ethnology & Anthropology of Eurasia. Vol. 39 (3). P. 57-69. назад

Nagler А., 2013. Grabanlagen der frühen Nomaden in der eurasischen Steppe im 1. Jahrtausend v. Chr. // Unbekanntes Kasachstan. Archäologie im Herzen Asiens. Kat. der Ausst. des Deutschen Bergbau-Museums Bochum vom 26. Januar bis zum 30. Juni 2013. Bd. II / Hrsg. von Th. Stöllner, Z. Samašev. Bochum: DBM. S. 609–620. назад

Parzinger H., 2013. Die Reiternomaden der Skythenzeit in der Eurasischen Steppe // Unbekanntes Kasachstan. Archäologie im Herzen Asiens. Kat. der Ausst. des Deutschen Bergbau-Museums Bochum vom 26. Januar bis zum 30. Juni 2013. Bd. II / Hrsg. von Th. Stöllner, Z. Samašev. Bochum: DBM. S. 539–553. назад

Petrenko V.G., 2006. Krasnoznamenskii Burial-ground. Early Scythian Elite Burial-mounds in the Northern Caucasus. Berlin; Bordeaux; Moscow: Paleograph Press. 176 p. (Corpus tumulorum scythicorum et sarmaticorum; I. Steppenvölker Eurasiens; 2). назад

Примечания

[1] Исследования проводились в мае 2014 и в апреле 2015 г.; «песками» принято называть задернованные дюны западной части Прикаспийской низменности. назад

Большие курганы РЖВ и их периферия: результаты исследований северокавказских могильников с применением магнитометрии (на примере некрополя Зункарь-2)

Г. Парцингер (1), А.Б. Белинский (2), Й. Фассбиндер (3), А. Гасс (1)

Литература

Примечания