Археологические памятники центральной части Барабинской лесостепи (неолит – средневековье): геоморфологическая приуроченность и закономерности пространственного распространения
А.В. Никулина (1, 2), Д.А. Чупина (1)
1) Институт геологии и минералогии СО РАН, Новосибирск
2) Новосибирский государственный университет, Новосибирск
Работы были поддержаны грантом РФФИ № 12-06-00045 (2012–2014 гг.).
Введение. Изучение проблемы взаимодействия древнего населения с природной средой является одним из основных направлений археологической науки. К настоящему времени сложился подход, получивший название «археология ландшафта» («Landscape archaeology»), интегрирующий методы разных дисциплин, в том числе геоморфологии и ГИС-технологий. Следует отметить, что знание геоморфологических позиций археологических памятников весьма важно для выявления механизмов адаптации населения к природным условиям. Предварительные результаты проделанных работ по пространственному анализу археологических памятников Обь-Иртышского междуречья были опубликованы ранее [Кузьмин и др., 2013; 2014].
Методика и фактический материал. Целью данного исследования является характеристика основных геоморфологических позиций, в которых находятся археологические объекты центральной Барабы, а также интерпретация закономерностей пространственного распределения памятников с учетом данных о палеоклимате [Левина, Орлова, 1993; Хазина, Волкова, 2009; Бляхарчук, 2010; Жилич и др., 2014] и древней экономике [напр., Молодин, Новиков, 1998; Рябогина, Иванов, 2011]. Территориально-географически исследования приурочены к центральной части Барабинской лесостепи, включающей следующие районы Новосибирской области: Венгеровский, Чановский, Здвинский, Куйбышевский, Усть-Таркский, Татарский, Купинский и Барабинский. Хронологически работа ориентирована на эпохи неолита, бронзы, раннего железного века и средневековья. Источниковую базу исследования составляют известные на сегодняшний день 145 датированных памятников района работ (рис. 1, 2, 3, 4). Для многослойных памятников каждый культурный горизонт заносился в базу данных как отдельный объект. При составлении выборки были использованы своды археологических памятников районов Новосибирской области, дополненные материалами, предоставленными сотрудниками Научно-производственного центра по сохранению историко-культурного наследия Новосибирской области, а также другими данными, опубликованными за последние 30 лет [Молодин, Новиков, 1998; Молодин и др., 2000; 2011]. Описание геоморфологической ситуации проводилось сотрудниками Института геологии и минералогии СО РАН в ходе полевого исследования памятников [Кузьмин и др., 2014]. Географические координаты определялись с помощью GPS-приемника Garmin 76Gsx.
Рельеф исследуемой территории содержит ограниченный набор форм: гривы, лощины, озерные котловины, озеровидные расширения, полого-равнинный водораздел, в различной степени осложненный изометричными и удлиненными холмами, а также суффозионно-просадочными западинами [Архипов и др., 1970]. Высота грив варьирует от 3 до 12 м, ширина – 0,3-1 км, длина – 2-8 км. Озерные поверхности представлены днищами современных и древних котловин, размеры которых в поперечнике достигают от нескольких сот метров до нескольких километров, а в некоторых случаях существенно превышают 10 км. На исследуемой территории протекает р. Омь с серией правобережных притоков, расположенных в северной половине участка. В строении основных долин (Омь и ее наиболее крупные притоки – Тартас и Кама) четко прослеживается чередование относительно узких и расширенных участков. Выделяется низкая пойма и первая надпойменная терраса, выраженная в основном на участках сужения долины. В районах озеровидных расширений площадки первой надпойменной террасы и поймы трудноразличимы, т.е. морфологически озеровидные расширения можно считать первой надпойменной террасой, хотя возраст и изначальный генезис этих поверхностей может быть разным. На современном этапе геологического развития территории, первая надпойменная терраса представляет собой высокую пойму, раз в несколько лет затапливаемую аномально полноводными паводками. Как правило, аллювиальная терраса имеет двухъярусное строение: нижний ярус сложен песками, а верхний – супесями и суглинками [Государственная, 1983].
Изучение геолого-геоморфологической основы ландшафта проводилось с помощью методики геоинформационного картографирования форм рельефа на основе морфометрического анализа [Чупина, 2014]. Для построения морфометрических показателей при среднемасштабном картографировании использовалась цифровая модель рельефа SRTM с пространственным разрешением 3 арксекунды, которая находится в открытом доступе (Интернет). Для Евразии погрешность по высоте декларируется около 6,2 м, а в плане – 8,8 м. Значения точности данных SRTM на практике оказались значительно лучше, чем изначально предполагалось. Возможно, для горных местностей ошибки могут достигать заявленных, но для равнин точность по высоте составляет 1 м.
Вышеперечисленные формы рельефа визуально «читаются» на цифровой модели рельефа (ЦМР) SRTM. Для автоматизированного картографирования этих форм используются производные от ЦМР морфометрические показатели. Современные озера проявились по нулевому значению углов и азимутов как абсолютно плоские участки. Эти морфометрические параметры строятся напрямую с помощью одноименных встроенных функций в модуле Spatial Analyst программного пакета ArcGIS 10.2.2. Для выделения палеоозерных котловин и приречных озеровидных расширений не целесообразно использовать эти морфометрические параметры, поскольку палеокотловины не являются абсолютно плоскими поверхностями и разнесены на разные высотные отметки. Для их выделения более эффективны относительные морфометрические показатели: диапазон углов и относительные отклонения высот от тренда рельефа. В первом случае, интервал значений 0-1,5 показателя диапазона углов (разница между максимальным и минимальным значения угла в скользящем окне 5 × 5 пикселей) соответствует озерным расширениям. Во втором случае, палеоозерные поверхности выделяются по отрицательным значениям отклонения высот от тренда рельефа. Для выделения поверхностей палеоозер анализировалось статистическое распределение значений этих двух параметров. Результаты верифицировались с использованием карт четвертичных отложений и космоснимков Landsat. Гривы так же обладают спецификой проявления по морфометрическим параметрам. Они имеют доминирующую северо-западную ориентировку. Соответственно выделялись две грани по азимутальным характеристикам. Остальная поверхность территории представляет собой полого-волнистую водораздельную равнину. Приуроченность к геоморфологическим ситуациям археологических объектов представлена в табл. 1. Для каждого этапа за 100% берется общее количество объектов определенного типа. При этом авторы отдают себе отчет, что выбор места для проживания и для погребения умерших мог быть продиктован разными соображениями.
Таблица 1.
Приуроченность археологических памятников к геоморфологическим ситуациям.назад
Тип памятника Геоморфологические ситуации Долина Бровка водораздела Останец Полого-волнистая равнина Грива Эпоха неолита Поселения и стоянки (12) 0% 25% (3) 0% 58% (7) 17% (2) Грунтовые могильники (3) 0% 0% 33,3% (1) 66,6% (2) 0% Эпоха ранней бронзы Поселения и стоянки (16) 13% (2) 19% (3) 6% (1) 37% (6) 25% (4) Грунтовые могильники (6) 0% 17% (1) 33,3% (2) 50% (3) 0% Курганные могильники (3) 0% 33,3% (1) 33,3% (1) 0% 33,3% (1) Эпоха развитой бронзы Поселения и стоянки (15) 0% 27% (4) 7% (1) 46% (7) 20% (3) Грунтовые могильники (9) 0% 0% 44% (4) 56% (5) 0% Курганные могильники (11) 0% 0% 28% (3) 36% (4) 36% (4) Эпоха поздней бронзы Городище (5) 20% (1) 0% 0% 80% (4) 0% Поселения и стоянки (9) 0% 56% (5) 0% 11% (1) 33% (3) Грунтовые могильники (3) 0% 0% 33,3% (1) 66,6% (2) 0% Курганные могильники (8) 0% 25% (2) 50% (4) 0% 25% (2) Эпоха раннего железного века Городище (7) 0% 71% 0% 14,5% 14,5% Поселения и стоянки (26) 0% 50% 8% 27% 15% Грунтовые могильники (1) 0% 0% 0% 100% 0% Курганные могильники (28) 0% 18% 7% 29% 46% Эпоха средневековья Городище (16) 0% 43% 19% 13% 25% Поселения и стоянки (33) 0% 40% 3% 24% 33% Грунтовые могильники (10) 0% 10% 50% 40% 0 Курганные могильники (22) 0% 27% 9% 50% 14%
Неолит. К настоящему моменту на территории района исследования известно 15 объектов (14 памятников) эпохи неолита (рис. 1).
Разнообразие геоморфологических позиций памятников эпохи неолита, по-видимому, обусловлено присваивающим характером экономики неолитического населения, при котором оно не было привязано к определенному кормящему ландшафту. Памятники неолита отсутствуют в долинах рек на площадках низкой и высокой поймы, а также первой надпойменной террасы, что объясняется опасностью затопления в условиях увлажнения, которые достаточно обычны для этой эпохи. Такие условия не способствовали локализации в долинах постоянных поселений. В начале атлантического периода (около 8000-7060 л.н.) отмечается похолодание и уменьшение количества осадков. Вероятно, именно к этому времени, приурочены два поселенческих объекта, расположенных в котловинах палеоозер, которые кратковременно пересыхали при иссушении. По расстоянию от водных ресурсов (рек и озер) неолитические объекты равномерно распределены в интервале от 0 до 400 м, что также может быть связано с присваивающим характером хозяйства населения.
Бронзовый век. Эпоха бронзы представлена 104 археологическими объектами (62 памятника) (рис. 2).
Памятники ранней бронзы, относящиеся к байрыкской и усть-тартасской культурам, расположены на всех геоморфологических позициях примерно в равном процентном соотношении. Такая вариабельность в приуроченности к геоморфологическим ситуациям, по-видимому, связана с преобладанием присваивающей экономики в эпоху ранней бронзы. Этим же фактом можно объяснить то, что, в основном, памятники равномерно распределены относительно водных ресурсов в интервале от 0 до 275 м. Стоит отметить, что два памятника байрыкской культуры расположены в пойме высотой около 2 м над урезом реки. Кроме того, два поселенческих памятника ранней бронзы расположены в пределах палеоозерных котловин. Это объясняется более аридным климатом ранней бронзы по сравнению с современностью, что позволяло населению занимать ландшафты, которые сегодня относятся к гидроморфным.
Для этапа развитой бронзы отсутствует локализация памятников в долинах рек. Половина поселений локализована на полого-волнистой равнине, остальные поселения примерно в равной пропорции распределены по гривам и бровкам террас. Это, по-видимому, связано с постоянными условиями относительно увлажненного по сравнению с современным климата. Тем не менее, четыре поселенческих памятника попадают в котловины палеоозер, что, вероятно, обусловлено постепенным сокращением осадков к финалу развитой бронзы. По отношению к водным ресурсам между памятниками андроновской культуры, с одной стороны, и одиновской и кротовской культур с другой, наблюдаются различия. Большая часть памятников одиновской и кротовской культур удалена от водных ресурсов на расстояние от 150 до 200 м, а андроновской культуры – от 225 до 275 м. Эти различия связаны с особенностями хозяйственной жизни населения – андроновцы имели более гибкий уклад благодаря кочевому скотоводству, позволявшему им селиться дальше от источников воды, чем одиновцам и кротовцам.
Для памятников поздней бронзы характерна примерно равная пропорция местонахождений на бровках террас и на полого-волнистой равнине. Есть памятники и на гривах. Как и развитая бронза, поздний бронзовый век характеризуется сухим климатом с постепенным увлажнением к финалу. Этим можно объяснить приуроченность большей части памятников к автоморфным палеоландшафтам. Об определенном этапе иссушения, который отмечается между 3200 и 2970 л.н. могут свидетельствовать: памятник, приуроченный к долине р. Оми, и памятник, локализованный в котловине палеоозера на полого-волнистой равнине. По сравнению с развитой бронзой, большая часть объектов поздней бронзы находилась ближе к воде. По этому признаку выделяются две основные группы памятников: 1 – в интервале 25-75 м; 2 – в интервале 125-175 м. Памятники ирменской культуры в основном группируются в двух интервалах расстояния до водных ресурсов: от 50 до 100 м и от 150 до 200 м. Отмеченные закономерности расположения памятников позднего бронзового века относительно водных ресурсов, по-видимому, связаны с наличием пастушеского скотоводства, которое подразумевает более оседлый образ жизни, чем при кочевом скотоводстве (например у андроновской культуры развитой бронзы).
Ранний железный век. Эпоха раннего железного века представлена 65 объектами (62 памятника) (рис. 3).
Среди памятников раннего железного века половину составляют объекты на бровках террас. Оставшаяся половина поровну распределена между гривами и полого-волнистой равниной. Отсутствие археологических объектов в долинах рек связано с холодным и влажным климатом раннего железного века. Однако расположение двух поселенческих памятников в котловинах палеоозер может соответствовать этапу некоторого сокращения осадков в начале субатлантического периода, позволявшего населению частично селиться на гидроморфных ландшафтах полого-водораздельной равнины. По сравнению с предшествующими археологическими эпохами, максимальное расстояние между памятниками раннего железного века и водными ресурсами увеличивается до 925 м. Большая часть археологических объектов в это время находилась на расстоянии от 75 до 125 м и от 275 до 325 м от воды. В раннем железном веке население Барабы, в основном, занималось скотоводством. Полукочевый быт носителей саргатской культуры объясняет увеличение расстояний до водных ресурсов.
Средние века. К настоящему моменту известен 81 объект (70 памятников) эпохи средневековья (рис. 4).
Памятники средневековья примерно в равной пропорции расположены на бровках и гривах. Менее распространены объекты на эрозионных останцах в долинах и на возвышенных участках полого-волнистой равнины. Отсутствие памятников в долинах рек можно объяснить еще большей увлажненностью климата средних веков по сравнению с предыдущими эпохами. Существует лишь один случай локализации могильника в котловине палеоозера на полого-волнистой равнине, что вероятно связано с кратковременной аридизацией. Бóльшая часть памятников барабинских татар (48%) приурочена к гривам, что существенно отличает их от остального средневекового населения Барабы. Расстояние до водных ресурсов для памятников потчевашской культуры составляет не более 200 м, что связано с более оседлым экономическим укладом. Для археологических объектов барабинских татар характерно увеличение максимального расстояния до водных ресурсов (в основном, до 450 м), что объясняется наличием мобильного скотоводства. Большое количество памятников барабинских татар, расположенных на гривах, может быть связано с повышенной обороноспособностью таких форм рельефа.
Заключение. Таким образом, каждый археологический этап центральной Барабы (неолит – средневековье) имел определенные климатические условия, к которым адаптировалось население. Очевидно, что природные условия были важнейшим фактором для выбора мест проживания людей и сооружения погребальных комплексов. Так, в эпохи увлажнения предпочтение отдавалось автоморфным ландшафтам (гривам и бровкам), а в более аридные этапы пригодными для жизни становились и гидроморфные территории (долины, котловины палеоозер). Вторым важнейшим фактором, влияющим на выбор места проживания, был экономический уклад населения. Так, археологические памятники населения, занимавшегося присваивающей экономикой, примерно в равном соотношении приурочены ко всем геоморфологическим ситуациям и равномерно распределены в интервале от берега до максимального расстояния от водных ресурсов. С усложнением хозяйственной деятельности и появлением скотоводства происходит сокращение разнообразия и доминирование определенных геоморфологических ситуаций в зависимости от климатических условий и степени мобильности хозяйства. На этапе доминирования присваивающей экономики археологические объекты располагаются равномерно в интервале от берега до максимального расстояния от водных ресурсов. Для населения с производящей экономикой характерна полимодальность (неравномерность) распределения расстояний до источников воды. Для полукочевых и кочевых культур расстояние до источников воды существенно увеличивается. Результаты показали, что изучение пространственного расположения археологических памятников Барабинской лесостепи с целью реконструкции систем расселения в разные эпохи вполне перспективно. Планируется продолжение этих исследований.
Авторы считают своим долгом выразить благодарность И.Д. Зольникову (ИГМ СО РАН, НГУ), Я.В. Кузьмину (ИГМ СО РАН), О.В. Софейкову (Новосибирское городское юридическое агентство), О.И. Новиковой (ИАЭТ СО РАН, НГУ) и Д.Е. Ануфриеву (ГАУ НСО НПЦ).
Литература
Архипов С.А, Вдовин В.В., Мизеров Б.В., Николаев В.А., 1970. Западно-Сибирская равнина. М.: Наука. 279 с. назад
Бляхарчук Т.А., 2010. Послеледниковая динамика растительного покрова Западно-Сибирской равнины и Алтае-Саянской горной области (по данным спорово-пыльцевого анализа болотных и озерных отложений: Автореф. дис. … д-ра. биол. наук. Томск: Томский гос. ун-т. 50 с. назад
Государственная геологическая карта СССР, 1983. Масштаб 1: 200 000. Серия Кулундинско-Барабинская. Лист N-43-V. Составители Е.И. Домникова, В.В. Моторин, И.Ф. Шевчук. М.: Недра. назад
Жилич С.В., Рудая Н.А., Кривоногов С.К., 2014. Природные условия обитания древнего человека в Барабинской лесостепи в эпоху бронзы // Проблемы археологии, этнографии Сибири и сопредельных территорий. Материалы итоговой сессии Института археологии и этнографии СО РАН. Т. XX / Гл. ред. А.П. Деревянко. Новосибирск: ИАЭТ СО РАН. C. 154-158. назад
Кузьмин Я.В., Зольников И.Д., Новикова О.И., Глушкова Н.В., Чупина Д.А., Софейков О.В., Ануфриев Д.Е., Дементьев В.Н., 2013. Анализ пространственного распределения археологических памятников центральной части Барабинской лесостепи (Венгеровский район Новосибирской области) на основе ГИС-технологий // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. Т. 12. № 7. С. 87-96. назад
Кузьмин Я.В., Софейков О.В., Чупина Д.А., Зольников И.Д., Новикова О.И., Никулина А.В., Ануфриев Д.Е., 2014. Результаты геоархеологических исследований в центральной части Барабинской лесостепи (Новосибирская область) в 2014 году // Проблемы археологии, этнографии Сибири и сопредельных территорий. Материалы итоговой сессии Института археологии и этнографии СО РАН. Т. XX / Гл. ред. А.П. Деревянко. Новосибирск: ИАЭТ СО РАН. C. 202-205. назад
Левина Т.П., Орлова Л.А., 1993. Климатические ритмы голоцена юга Западной Сибири // Геология и геофизика. Т. 34. Вып. 3. С. 38 – 56. назад
Молодин В.И., Новиков А.В., 1998. Археологические памятники Венгеровского района Новосибирской области. Новосибирск: Научно-производственный центр по сохранению историко-культурного наследия. 140 с. назад
Молодин В.И., Новиков А.В. Софейков О.В., 2000. Археологические памятники Здвинского района Новосибирской области. Новосибирск: Научно-производственный центр по сохранению историко-культурного наследия. 224 с. назад
Молодин В.И. Соловьев А.И., Чемякина М.А., Сумин В.А., Ануфриев Д.Е., Евтеева Е.М., Князев А.О., Кравченко Е.В., 2011. Археологические памятники Чановского района Новосибирской области. Новосибирск: Научно-производственный центр по сохранению историко-культурного наследия; Институт археологии и этнографии СО РАН. 258 с. назад
Рябогина Н.Е., Иванов С.Н., 2011. Древнее земледелие в Западной Сибири: проблемы аргументации, палеоэтноботанические методы и анализ фактов // Археология, этнография и антропология Евразии. Вып. 4 (48). С. 96-107. назад
Хазина И.В., Волкова В.С., 2009. К проблеме корреляции разрезов голоценовых отложений юго-восточной части Западной Сибири (по палинологическим и радиоуглеродным данным) // Бюллетень комиссии по изучению четвертичного периода. Вып. 69. С. 135-141. назад
Чупина Д.А., 2014. Автоматическое выделение форм и комплексов рельефа на основе морфометрического ГИС-анализа (на примере Венгеровского района Новосибирской области) // Геоморфология. № 3. С. 43-50. назад