Комплексные исследования Кузнечихинского городища (Сувар) в 2018 г.

В.Г. Бездудный*, Л.А. Вязов**, Е.В. Пономаренко**,***, Д.А. Петрова****, Ю.А. Салова**, А.Г. Ситдиков****

*Лаборатория археологической геофизики. Ростов-на-Дону 

**НИЛ междисциплинарных археологических и этнологических исследований, Казанский федеральный университет 

*** Университет Оттавы, Канада 

**** Институт археологии им. А.Х. Халикова АН РТ, Казань

DOI: 10.25681/IARAS.2021.978-5-94375-342-8.1

Сувар – один из важнейших средневековых городских центров Поволжья, имеющий исключительное значение для понимания истории и археологии Волжской Болгарии. Наряду с Болгаром и Джукетау, Сувар является одним из немногих упоминаемых письменными источниками городов региона. 

С конца XIX в., когда Г.Н. Ахмаров впервые произвел сопоставление между местным татарским и чувашским хоронимом («Свар» или «Сувар») и известным по текстам названием города, Сувар отождествляется с Кузнечихинским городищем, расположенным в Спасском районе современной Республики Татарстан [Ахмаров, 1998]. 

Кузнечихинское городище расположено в д. Татарский Городок и к югу от нее на левом берегу р. Утки – небольшого левого притока р. Волги. Площадь городища и прилегающих селищ – около 1 млн кв. м. По периметру городище укреплено несколькими рядами валов и рвов. Высота валов в среднем достигает 2–3 м при ширине в основании до 10 м. Рвы имели глубину до 5 м и ширину 10 м [Руденко, 2015]. 

История археологического изучения городища небогата. Первые значительные работы здесь были проведены археологической экспедицией под руководством А.П. Смирнова в 1933–1937 гг. [Смирнов, 1937; 1941]. В результате пятилетних раскопок в центре городища были выявлены остатки кирпичного здания и связанных с ним сооружений, изучены оборонительные укрепления и предложена их реконструкция, раскопаны около десятка мусульманских захоронений на вновь выявленных двух городских некрополях [Хузин, Кочкина, 2006. С. 181]. На основании устроенного в южной части городища разреза А.П. Смирнов сделал вывод о строительстве оборонительных сооружений на пустом, незаселенном ранее месте. Исследователем также была предложена реконструкция фортификационных сооружений, предполагающая существование сложных конструкций древнерусского или даже западноевропейского образца с башнями и стеной, состоящей из «городней», а также окружающим их рвом, наполненным водой [Смирнов, 1951]. 

После длительного перерыва новые исследования в Суваре были проведены в 1974–1975 гг., когда памятник раскапывался Т.А. Хлебниковой. Наконец, в 1990-х гг. Ф.Ш. Хузин и Р.Ф. Шарифуллин продолжили работы в центре городища, на участке, непосредственно примыкавшем к раскопам А.П. Смирнова, в котором было выявлено кирпичное здание. Впоследствии небольшие работы на оборонительных сооружениях памятника проводил А.М. Губайдуллин, которому принадлежат также характеристики фортификационных сооружений, сделанные на основе обобщения результатов всех предшествующих исследований [Губайдуллин, 2009]. 

Таким образом, в результате нескольких десятилетий обращения исследователей к изучению Сувара были выявлены различные типы построек, исследованы оборонительные сооружения и сделаны выводы относительно характера городской планировки, времени и обстоятельств строительства оборонительных сооружений и т.п. Между тем доказательная база этих выводов остается довольно ограниченной, что делает их уязвимыми для критики. К настоящему моменту основные проблемные вопросы изучения Кузнечихинского городища (Сувар) – это его хронология, планировка городской застройки и конструкция оборонительных сооружений. Каждый из этих вопросов нуждается в дополнительном изучении. 

Так, уже по результатам исследований 1990-х гг. Ф.Ш. Хузин подверг сомнению интерпретацию исследованного А.П. Смирновым кирпичного сооружения как дворца, склонившись к мнению, что остатки постройки принадлежат бане [Хузин, Шарифуллин, 2009. С. 99]. В.Ю. Коваль в новейшей работе, посвященной фортификациям Болгарского городища, раскритиковал реконструкции оборонительных сооружений, предложенные А.П. Смирновым, и опирающуюся на них историографическую традицию [Коваль, Русаков, 2018. С. 67–68, 71–73]. 

Все это обусловило необходимость проведения новых исследований, целью которых стало обогащение источниковой базы по средневековому Сувару, в том числе – с применением современных междисциплинарных методов и подходов. 

Новый этап изучения Сувара начался в 2018 г., когда были проведены комплексные исследования территории памятника. Работы включали в себя анализ архивных аэрофотоснимков территории городища, создание цифровой модели рельефа и анализ топографии памятника на основе сопоставления архивных и вновь полученных данных аэрофотосъемки; выявление изменений магнитного поля и грунта, связанных с археологическими объектами городища, при помощи магнитометрии и георадара; проверку полученных данных точечными археологическими вскрытиями для подтверждения интерпретации данных дистанционного исследования. 

На первом этапе работ проводился анализ архивных аэрофотоснимков. Таких снимков для территории Суварского городища было выявлено два: один из них сделан в 1953 г., второй – в 1980 г. [1] (рис. 1). 

Снимок 1953 г. позволил уточнить локализацию раскопов А.П. Смирнова 1930-х гг., а снимок 1980 г. – проанализировать светлые пятна на распаханной поверхности, предположительно, маркирующие развалы средневековых построек. Для этого была осуществлена классификация растрового изображения, выделение областей более светлой окраски с последующей векторизацией (рис. 2). 

Затем были проанализированы данные низковысотной аэрофотосъемки, осуществленной весной 2018 г. при помощи беспилотного летательного аппарата (БПЛА). На основании проведенной аэрофотосъемки была построена цифровая модель местности, с которой ручным способом удалена большая часть современных объектов – домов и деревьев (обработка осуществлялась в программе Agisoft PhotoScan). 

Полученная цифровая модель рельефа показала наличие в северо-восточной части городища неглубокой ложбины, отсекающей угол городища и выходящей за пределы оборонительных сооружений. Особенно отчетливо ложбина прослеживалась на построенной инструментами ArcGIS карте уклонов. Видно, что ее направление перпендикулярно современному направлению стока, что указывает на ее вероятное искусственное происхождение (рис. 3). К западу от выявленной западины было прослежено небольшое возвышение (до 0,8 м) округлой формы с уплощенной вершиной около 40 м в диаметре. На архивном фотоснимке 1980 г. этот участок имеет более светлый цвет, что, возможно, связано с наличием здесь развала средневековой постройки. 

На основании анализа аэрофотосъемки и полученных моделей рельефа были выбраны участки проведения геофизических исследований (рис. 3). Таковыми стали: 

1) площадка 1: возвышенность округлой формы, расположенная на месте светлого пятна на аэрофотоснимке 1980 г.; 

2) площадка 2: два наиболее крупных светлых пятна на аэрофотоснимке 1980 г.; 

3) площадка 3: неглубокая ложбина, ориентированная перпендикулярно современным ложбинам стока. 

Выбор геофизических методов для проведения дальнейших работ был обусловлен высокой информативностью этих способов исследований при обследовании памятников, слабо изученных раскопками, возможностью проверки и уточнения получаемых данных, наконец, неинвазивным характером и высокой производительностью работ [Бездудный, Кочкаров, 2015; Бездудный, Ситдиков, 2019; Бездудный и др., 2018]. 

Георадаром исследовалось три участка общей площадью 10 000 кв. м; произведено 2000 м георадарных профилей; сеть измерений составляла 50 мм на 4 см. 

Магнитометрией исследовалось три участка (№№ 1, 3, 5), совокупная площадь которых достигла 10 050 кв. м. Всего было произведено 34 179 физических наблюдений, сеть измерений составила 50 мм на 50 см (рис. 4). 

Площадки №№ 1 и 2 исследовались двумя методами. Площадка № 3 (участок № 6) исследовалась только при помощи георадара. 

В результате проведения геофизического обследования и камеральной обработки полученных данных был сделан вывод о наличии остатков сооружений на участках георадарного и магнитометрического исследования городища. 

В пределах площадки № 1 (рис. 5) геофизические данные показали наличие регулярной застройки, можно предполагать наличие как минимум одной улицы. Выявленные сооружения довольно сильно различаются на полученных магнитометрических картах, что, скорее всего, отражает их различное функциональное назначение. Наиболее отчетливо прослеживается производственная зона с высокими показателями электромагнитного поля в северной части площадки. Наблюдаемая картина, скорее всего, отражает существование здесь в прошлом комплекса из нескольких теплотехнических сооружений, вероятнее всего – горнов. Их назначение остается невыясненным, поскольку следов металлургических шлаков на распашке не обнаружено, а конструкция объекта не соответствует известным по археологическим данным горнам для обжига керамики. С юго-запада к «горнам» примыкают объекты, с наибольшей вероятностью интерпретируемые как сооружения жилой застройки. 

В пределах площадки № 2 (рис. 6) магнитометрические исследования не дали значимых результатов. Напротив, при помощи георадара здесь удалось выявить несколько углубленных объектов, вероятно, связанных между собой. Функциональное назначение выявленного комплекса без дополнительных исследований остается неясным. 

Таким образом, результативность применения геофизических методов исследования существенно различается даже на участках одного и того же памятника, расположенных в относительной близости друг от друга. Это подчеркивает необходимость проведения комплексных исследований, построенных на сочетании нескольких методик. 

В рамках площадки № 3 (рис. 7) георадарное исследование подтвердило наличие протяженного углубления-ложбины. Ее направление, перпендикулярное современному направлению поверхностного стока, позволяло предположить искусственное происхождение. В этом случае наиболее вероятной интерпретацией возникновения данной ложбины становится строительство фортификационных сооружений на этапе, предшествующем созданию визуально наблюдаемых сегодня фортификаций. Для проверки предположения о существовании более древнего рва на участке, пересекающем ложбину, был заложен рекогносцировочный шурф площадью 2 × 4 м. Разрез вскрыл часть корытообразного рва глубиной около двух метров, заполненного культурными отложениями и аллювиально-пролювиальными наносами (рис. 8, 1). 

Борт рва (его внешнее крыло) имеет ровную и четкую границу с вмещающей толщей; борт врезан в толщу полосчатого суглинка – древнего пролювия, маркирующего наличие здесь в прошлом ложбины стока. Верхняя часть исходного гумусового горизонта срезана при строительстве рва, нижняя часть гумусового и подгумусовые горизонты соответствуют профилю серой лесной почвы. Следы землероев в погребенной нижней части профиля отсутствуют. 

Дно рва не имеет четкой границы – оно переходит в подстилающий (вмещающий) субстрат по прерывистой и неровной, ступенчатой границе с чередующимися завивами гумусированного и негумусированного материала, характерными для сползания почвенной массы в тиксотропном (пересыщенном водой) состоянии под действием механической нагрузки. По-видимому, ров строился в то время года, когда почва насыщена «вязкой» водой, по температуре близкой к точке замерзания, – скорее всего, поздней осенью. Структуры течения – тонкая слоистость – были отмечены в основании дна рва над тиксотропными структурами, они указывают на то, что в период функционирования рва по его дну действительно стекала вода. Нижние порции заполнения углубления рва гумусированы, в составе гумусированного среднего суглинка встречается уголь березы и дуба. 

Над структурами течения залегает слой бытовых отходов с выветрелыми пищевыми костями, углем и комками обмазки. 

Слой бытовых отходов перекрывается пожарными развалами – в основании пачки пожарных развалов прослеживается полоса прокаленного минерального материала, перекрытого разровненным мусором с большим количеством костей и челюстей домашнего скота. 

Слой разровненной смеси поверху перекрывается углистой полосой, над которой залегают развалы сооружения из сырца или обожженного суглинка. Развал полностью заполняет углубление рва, формируя выровненную поверхность. Верхняя часть пожарного развала переработана позвоночными землероями, обжившими развалины после их усадки. В понижениях вне развала, под пахотным горизонтом, прослеживается пятисантиметровый темно-серый углистый прослой с нижней границей в форме густой сети пятен и штрихов диаметром 2–4 мм – следов деятельности мелких червей и, возможно, насекомых. Этот слой по цвету и характеру нижней границы сходен со слоем времени запустения города в Болгаре. 

Таким образом, рекогносцировочное обследование и шурфовка позволили подтвердить, что ложбина действительно была древним рвом городища. Ров функционировал на ранних этапах существования города, а затем углубление использовалось под свалку послепожарных и бытовых отходов. 

Обращает на себя внимание изменение состава угля в бытовых отходах (отражающего, прежде всего, состав дров) по мере заполнения рва. Если в начальный период существования города в качестве наиболее предпочтительных дров использовались береза и дуб, то позже в оборот идут все доступные лиственные породы – береза, дуб, липа, осина и клен. Все эти породы обычны в современных широколиственных лесах региона. 

Интересно отметить преобладание березы и липы в составе угля в нижних слоях заполнения рва – сочетание этих пород характерно для подсечно-огневой системы земледелия и могло быть связано с фазой подсечного земледелия при освоении территории в ранний период развития Волжской Болгарии. 

Кроме вышеперечисленных пород деревьев в составе угля очень высока доля орешника – это тем более необычно, что уголь орешника не встречался ни в одном из обследованных болгарских памятников. Представляется крайне заманчивым связать наблюдаемое обилие орешника с сообщением Ибн-Фадлана, который указывает на чрезвычайно широкое распространение этого вида в земле волжских болгар: «Я не видел в их стране чего-либо в большем количестве, чем деревьев орешника. Действительно, я видел из них леса (такие), что каждый лес имел сорок фарсахов (в длину) при подобной же (ширине)» [Путешествие Ибн-Фадлана, С. 71]. 

На заключительном этапе накопления наносов в составе угля появляются сосна и ель – породы, которые в Среднем Поволжье могут быть связаны с интенсификацией пожаров и выпаса. Сходная динамика лесного покрова прослеживается на Болгарском городище и (в более поздний период) на Муромском Городке на Самарской Луке. 

В заполнении рва отмечаются три пожарных слоя. Два из них связаны с какими-то катастрофическими событиями в жизни города, а последний – с временем прекращения его существования. Связано ли его формирование с последствиями монгольского нашествия, в настоящее время сказать нельзя. 

Археологические материалы, полученные при вскрытии рва, подтверждают стратиграфические наблюдения. В составе керамического комплекса присутствуют исключительно фрагменты сосудов, изготовленных на гончарном круге быстрого вращения (рис. 8, 2). Они представлены кувшинами, кринками, горшками, корчагами, пестикообразными ручками крышек. Ручки сосудов иногда снабжены налепными выступами – «шишечками». Стенки покрыты волнистым или линейным орнаментом и вертикальным полосчатым лощением. В целом такой набор посуды типичен для памятников домонгольского этапа Волжской Болгарии и не содержит признаков, характерных для золотоордынского периода. 

Выявленный на площадке № 3 ров был сооружен на ранних этапах развития городища и заполнялся в домонгольское время в период функционирования города. Это ставит вопрос о времени и причинах сооружения основных укреплений городища, которые не могут, как ранее считалось, относиться ко времени основания города и должны быть датированы более поздним временем. 

Таким образом, в результате комплексного исследования Кузнечихинского городища (Сувар) в 2018 г. были получены новые данные о структуре и застройке внутренней части городища, локализованы остатки ранних оборонительных сооружений. Выяснено также, что строительство дошедшей до нас линии укреплений нельзя относить ко времени основания города. Вероятнее всего, она возникла существенно позднее и, возможно, охватывала территорию, занятую застройкой на тот момент. Геофизические исследования во всех случаях выявили аномалии на местах, маркированных светлыми пятнами на архивной аэрофотосъемке (рис. 9). Вероятно, наличие таких пятен на проанализированном снимке Сувара 1980 г. достаточно надежно маркирует следы средневековых построек. В свою очередь, анализ их взаиморасположения показывает концентрацию предположительных мест средневековых построек вдоль линии «раннего» рва, а также вокруг раскопанной А.П. Смирновым кирпичной постройки – бани, по интерпретации Ф.Ш. Хузина, – и вдоль линии, ведущей от нее на юг, к проездам в оборонительных сооружениях, – возможно, одной из улиц Сувара. Эта предварительная картина городской застройки, безусловно, должна быть проверена и дополнена последующими комплексными исследованиями. 

 

Литература

Ахмаров Г.Н., 1998. Экскурсия на место древнего Сувара // Ахмаров Г. Избранные труды. Казань: Таткнигоиздат. С. 217–221. назад

Бездудный В.Г., Кочкаров У.Ю., 2015. Опыт применения геофизического метода исследований на Хумаринском городище в КЧР // Археология и геоинформатика. Вторая международная конференция: тезисы докладов / Отв. ред. Д.С. Коробов. М.: ИА РАН. С. 10–11. назад

Бездудный В.Г., Ситдиков А.Г., 2019. Комплексное геофизическое исследование участка Болгарского городища // Российская археология. № 3. С. 105–114. назад

Бездудный В.Г., Шакиров З.Г., Ситдиков А.Г., 2018. Комплексные геофизические исследования 2015–2017 гг. на Билярском городище // Археология евразийских степей. № 5. С. 18–24. назад

Губайдуллин А.М., 2009. Фортификация города Сувар // Древний Сувар: археологические исследования и находки / Авт.-сост. А.А. Хайдаров и др.; под ред. А.Г. Мухамадиева. Казань: КЮИ МВД России. С. 101–105. назад

Коваль В.Ю., Русаков П.Е., 2018. Исследования фортификации города Болгара в 2014–2015 годах. М.; Казань. 160 с. (Материалы и исследования по археологии Болгарского историко-архитектурного комплекса; Т. II.) назад

Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу / [Пер. и ком. А.П. Ковалевского]; под ред. И.Ю. Крачковского. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1939. 226 с. назад

Руденко К.А., 2015. Памятники эпохи Золотой Орды на Средней Волге (Булгарский улус Золотой Орды) // Генуэзская Газария и Золотая Орда / Отв. ред.: С.Г. Бочаров, А.Г. Ситдиков. Казань; Симферополь; Кишинев: Stratum Plus. С. 255–364. назад

Смирнов А.П., 1937. Исследования городища Сувар (Экспедиция МОГАИМК 1936 г.) // Советская археология. T. IV. С. 330–332. назад

Смирнов А.П., 1941. Сувар. Итоги раскопок 1933–1937 гг. // Труды ГИМ. Вып. XVI. С. 135–171. назад

Смирнов А.П., 1951. Волжские булгары / Отв. ред. С.П. Толстов. М. 275 с., табл. I–XVIII. (Труды ГИМ; Вып. XIX.) назад

Хузин Ф., Кочкина А., 2006. Города – центры земель-княжеств // История татар с древнейших времен: В 7 т. Т. 2: Волжская Булгария и Великая Степь / Гл. ред.: М. Усманов, Р. Хакимов. Казань: Изд-во «РухИЛ». С. 180–189. назад

Хузин Ф.Ш., Шарифуллин Р.Ф., 2009. Город Сувар // Древний Сувар: археологические исследования и находки / Авт.-сост. А.А. Хайдаров и др.; под ред. А.Г. Мухамадиева. Казань: КЮИ МВД России. С. 92–100. Русский генофонд на Русской равнине. М.: ООО «Луч». 416 с.  назад

 

Примечания

[1] Авторы выражают глубокую благодарность И.И. Гайнуллину и Б.Ф. Усманову за произведенную аэрофотосъемку городища и предоставленные архивные аэрофотоснимки.  назад